Гильдебранда. — И как это может быть? Ведь Берты уже нет. Или это не она была повинна во всём этом кошмаре?

— Я очень надеюсь на этого монаха, сестра. У него отличный нюх, его не проведёшь, — отозвался брат.

Не оставалось ничего другого, как ждать.

Брат Бенед появился в середине третьего дня после того, как ему было отправлено послание.

— Я приехал так быстро, как только смог, — сказал он встретившему его Дрейхону. — Что у вас опять произошло?

Управитель в нескольких словах рассказал монаху о последних событиях в замке и отвёл его в покои Гильдебранды, а точнее Лиуфрида. Потому что все обсуждения теперь происходили с его участием.

— Я очень рад видеть вас, молодой господин, в столь бодром состоянии и в полном согласии с семьёй, — доброжелательно сказал дознаватель после общего приветствия.

Лиуфрик бегло улыбнулся ему.

— Моя сестра снова в опасности, брат Бенед, и я не могу смотреть на это спокойно.

— Понимаю. А теперь расскажите мне всё, что произошло, во всех подробностях.

— Рассказывать особенно и нечего, брат Бенед, — развела руками Гильдебранда, — была только змея, и я опять не могла уснуть в ту ночь.

Но монаху нужны были подробности, и он их услышал. Он задавал вопросы, получал ответы, и они шли дальше. Сомнений не оставалось. Берта, умирая, знала, что её месть будет доведена до конца другими руками, потому и одарила графа торжествующим взглядом. И ещё, оказывается, угрожала Гильдебранде, что достанет её и из могилы. Но кто, кто теперь был злым демоном замка Альгенгерд?

9

Лето перевалило за середину. Уже больше месяца, как граф Гульфрид отбыл на войну, и его возвращения ждали со дня на день. Его самого или хотя бы гонца от него. А в начале осени в замок должен был прибыть жених Гильдебранды, молодой Адельберт.

Брат Бенед без отдыха копался в своём расследовании, проверяя каждого человека в замке и ближайших к нему поселениях. Он не оставил без внимания никого, абсолютно никого, опрашивал всех, включая дворовых мальчишек и престарелых слуг. На это раз Глинит ничем не могла помочь ему. Она сама терялась в догадках, кто бы это мог выступить теперь в роли злодея. Но монах часто беседовал с ней, обсуждая ответы тех, с кем успел поговорить и проверяя сложившееся у него мнение.

Подозрение, да и то очень слабое, пока что вызывала лишь одна молодая служанка, Вильма, которая попала в замок с дальнего хутора не так давно, месяцев семь-восемь назад. Глинит охарактеризовала её родителей, как добропорядочных и богобоязненных людей. Но это не давало гарантии того, что и девушка столь же добропорядочна. Хотя, что могла сделать молодая служанка, работающая в кухне, всегда под присмотром строгой и требовательной поварихи? И всё же, брат Бенед решил установить за ней наблюдение. Он приглядел среди дворовых мальчишек одного, способного, на его взгляд, паренька, Герта, и одарил его заданием приглядывать за молодой служакой. Герт был на седьмом небе от счастья, поскольку теперь тоже стал причастен к расследованию, которое проводил монах. Стараясь изо всех сил, мальчишка сумел узнать, что девушка частенько отпрашивается домой, на хутор, проведать родителей, и повариха отпускает её, когда на кухне не слишком много работы. Дознаватель похвалил паренька, чем привёло его в неописуемый восторг, и велел теперь следовать незаметно за Вильмой, когда она отправляется к своим родным. Очень быстро выяснилось, что по дороге домой девушка делает крюк и заходит в хижину старой ведуньи, что живёт на краю болота за заброшенным лесом. Долго она там обычно не задерживается, и дальше идёт прямо домой. Но через несколько дней мальчик заметил, что пару раз Вильма вообще не ходила на свой хутор, а только наведывалась в хижину на болотах. Брат Бенед получил достаточно веские подтверждения своим подозрениям. Но что могла делать служанка в хижине ведуньи? Оставалось только спросить об этом её саму.

Застигнутая врасплох неожиданным вопросом, Вильма сперва растерялась. Она покраснела, потом побледнела, но затем всё же смогла взять себя в руки.

— Я, конечно виновата, брат Бенед, — смущаясь, проговорила она, — но сердцу не прикажешь. Понимаете, я люблю одного из стражников, а он не хочет обратить на меня внимание. Вот мне и приходится просить помощи у ведуньи. Она добрая, не думайте ничего плохого, но она учит меня и даёт заговорные слова. Мне кажется, мой милый стал более внимателен ко мне в последнее время. Но если вы мне не позволите, я не буду больше этого делать.

Глаза девушки смотрели невинно, маленькое личико казалось чистосердечным. И всё же дознаватель не поверил ей.

— Да, не делай этого больше, Вильма, — строго сказал он, — это не приведёт тебя к добру.

Однако наблюдения не снял. Следующие два раза девушка ходила прямиком на хутор, и шустрый Герт провожал её туда и обратно. Брат Бенед собирался уже нанести визит в хижину болотной ведуньи, когда случилось очередное несчастье.

Граф Гунфрид вернулся домой, но не со щитом, а на щите, как говорится. Его тело привезли верные вассалы, впавшие в полное отчаяние от гибели своего графа. В замке поднялся вой и плач. Мало того, что они потеряли своего доброго господина, так ещё и остались теперь совершенно беззащитными перед лицом непонятной, но явной опасности. Многие вновь заговорили о проклятии, весть о котором уже успела расползтись по замку. Гильдебрада и Лиуфрид были в полном отчаянии. Но нужно было оплакать и предать земле тело графа — это было прежде всего.

На похороны графа собралось множество народа. Прибыли все его вассалы и многие поселяне. Все были в глубокой печали. Длинная процессия сопровождала тело Гунфрида к месту последнего упокоения — на пологом склоне холма за замком, где покоились прежние его хозяева, и недавно обрела пристанище графиня Регенинда.

Лицо Гильдебранды опухло от слёз, глаза плохо видели то, что делалось вокруг. Её добрая мать, и её любящий заботливый отец лежали теперь рядом в сырой земле, оставив её совсем одну среди всего этого ужаса, который опять завертелся вокруг неё. Это было страшно, больно и несправедливо. Но это было реальностью, и с ней предстояло жить дальше. Теперь вся надежда была на неизвестного ей Адельберта, который в сложившихся условиях должен прибыть к своей невесте как можно скорее. Графство нельзя было оставлять без хозяина. И дочери не оставалось даже времени, чтобы оплакать своего отца так, как он того заслуживал.

На другой день после похорон жениху Гильдбранды отправили послание, где изложили суть происшедших событий. Теперь